Неточные совпадения
Прихрамывая, качаясь, но шагая твердо и широко, раздвигая людей, как пароход лодки, торопливо прошел трактирщик и подрядчик по извозу
Воронов,
огромный человек с лицом, похожим на бараний курдюк, с толстой палкой в руке.
Ворон скорее следует отнести к полезным птицам, чем к вредным. Убирая в тайге трупы павших животных, дохлых рыб по берегам рек, моллюсков, выброшенных морским прибоем, и в особенности разные отбросы человеческих жилищ, они являются незаменимыми санитарами и играют
огромную роль в охране природы. Вред, причиняемый
воронами хозяйству, по сравнению с той пользой, которую они приносят, невелик.
Трактир Егорова когда-то принадлежал Воронину, и на вывеске была изображена
ворона, держащая в клюве блин. Все лавки Охотного ряда были мясные, рыбные, а под ними зеленные подвалы. Задние двери лавок выходили на
огромный двор — Монетный, как его называли издревле. На нем были тоже одноэтажные мясные, живорыбные и яичные лавки, а посредине — двухэтажный «Монетный» трактир. В задней части двора — ряд сараюшек с погребами и кладовыми, кишевшими полчищами крыс.
Тверская — все желто-пегие битюги, Рогожская — вороно-пегие, Хамовническая — соловые с черными хвостами и
огромными косматыми черными гривами, Сретенская — соловые с белыми хвостами и гривами, Пятницкая —
вороные в белых чулках и с лысиной во весь лоб, Городская — белые без отметин, Якиманская — серые в яблоках, Таганская — чалые, Арбатская — гнедые, Сущевская — лимонно-золотистые, Мясницкая — рыжие и Лефортовская — караковые.
В саду было совершенно тихо. Смерзшаяся земля, покрытая пушистым мягким слоем, совершенно смолкла, не отдавая звуков: зато воздух стал как-то особенно чуток, отчетливо и полно перенося на далекие расстояния и крик
вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки… По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший как будто в
огромном удалении. Это мальчишки кидали камни на деревенском пруду, покрывшемся к утру тонкой пленкой первого льда.
В карету запряжена была четверня старых
вороных лошадей, управляемых здоровенным кучером и
огромным форейтором, — и все это, в самом деле, тронулось шагом.
Все поднялись. Сусанна Николаевна и Муза Николаевна сели на заднюю скамейку
огромной четвероместной кареты, а горничные их — на переднюю.
Вороные кони Егора Егорыча, запряженные уже шестериком с отчаянным молодым форейтором на выносе, быстро помчали отъезжающих; несмотря на то, долго еще видно было, что Сусанна Николаевна все выглядывала из кареты и смотрела по направлению к Кузьмищеву, в ответ на что gnadige Frau махала ей белым платком своим. Сверстову, наконец, наскучило такое сентиментальничание барынь.
Потом — священная история. Ее Алеша любил больше. Удивительные,
огромные и фантастические образы. Каин, потом история Иосифа, цари, войны. Как
вороны носили хлеб пророку Илии. И картинка была при этом: сидит Илия на камне с большою книгою, а две птицы летят к нему, держа в носах что-то круглое.
Из своего окна, я видела как старый Николай открыл дверь покосившегося от времени сарая, вывел оттуда пару
вороных лошадей и выволок
огромный старомодный фаэтон.
Так, один конь был как смоль
вороной, с
огромной белой лысиной, в белых же чулках; другой — словно снег белый, такой белый, какие в природе едва ли встречаются; третий — серый, в стальных, голубоватых яблоках, с черным волосом на хвосте и гриве; четвертый — гнедой; пятый — красно-рыжий; шестой — соловой, то есть желто-оранжевый с белым волосом.
Почти на краю Новгорода, далеко за Московскими воротами, был обширный пустырь, заросший крапивой и репейником. Вокруг него торчали
огромные рогатые сосны, любимое пристанище для грачей,
ворон и хищных зверей, в середине находилось ущелье, прозванное «Чертовым», — в нем под грудами хвороста и валежника водились всякие гады: змеи и ужи.
Почти на конце Новгорода, далеко за Московскими воротами, был обширный пустырь, заросший крапивою и репейником. Вокруг него торчали
огромные рогатые сосны, любимое пристанище для грачей,
ворон и хищных зверей; в середине находилось ущелье, прозванное «Чертовым», — в нем под грудами хвороста и валежника водились всякие гады: змеи и ужи.
Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля
огромная масса кавалеристов на
вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него.
Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока
огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее.
«Сейчас!» — подумал Павел и весь сжался, как сжимается в своей клетке черный
ворон с подбитым крылом, к которому протянулась сквозь дверцу чья-то
огромная растопыренная рука.